ВИШНЯКОВСКИЙ ПЕРЕУЛОК

До 1922 Лужниковский переулок, ранее также известен как Кузнецкий переулок - переулок в Центральном административном округе города Москвы на территории района Замоскворечье. Проходит от Большой Татарской улицы, пересекая Новокузнецкую улицу, до Пятницкой улицы. C нечётной (южной) стороны к нему примыкает улица Бахрушина.

Название Лужниковский было дано по заливным лугам, примыкавшим к старице реки Москвы (современный Водоотводный канал), давших название дворцовой слободе «в Больших Лужниках»; Кузнецкий — по чёрной Кузнецкой слободе, центром которой был существующий храм свт. Николая в Кузнецкой слободе.

С.Романюк пишет немного не так - Кузнецким переулком называлась часть от Большой Татарской до Новокузнецкой, от Новокузнецкой до Пятницкой переулок носил название Лужниковского. Скорее всего, было и так, и так, на картах рубежа веков встречаются оба варианта.

Современное название — по стрелецкой слободе XVII века «Матвеева приказа Вишнякова»

Кузнецкая слобода, располагавшаяся севернее поселения иноземцев в Болвановье, была, видимо, крупной: по данным С.Романюка, в 1638 году она имела 72 двора, в 1658 году - уже 185 дворов. Она образовалась не позднее 1490 г - последняя из четырех московских кузнецких слобод. Есть гипотеза, что она тесно связана с соседней Болвановкой (см Новокузнецкие переулки) - подтверждением этому служат материалы археологических раскопок, проведенных, в частности, в Замоскворечье в 90-е годы XX в. Они обнаружили предметы, которые указывают на единство комплекса кузнечного и литейного дела: чугунные и каменные литейные формы, железные доски, кузнечные щипцы, болванки для изготовления мелких предметов, в том числе пуговиц, медный и серебряный лом, железный шлак.

На чертежах Москвы конца XVI–первой половины XVII века видно большое пятно "всполья" на месте старого русла Москвы-реки ("старицы"), которое сильно расширяется к югу. Даже когда в 1783 г. по линии "старицы" прокладывают Водоотводный канал, южная часть этого всполья, известная под именем "Знаменского луга", остается незастроенной. Это видно на планах Москвы даже середины XIX века. Можно предположить, что именно по краю этого всполья располагались в XV и XVI веках кузницы - из-за связанного с огнем производства, чтобы размещать кузницы подальше от деревянной застройки. Но после большого пожара Москвы 1628 года, после которого царь Михаил Федорович предпринял различные противопожарные меры, кузницы здесь были уничтожены. К 40-м годам XVII века наименование "в Кузнецкой слободе" было уже чисто формальным - в это время здесь "кузниц и кузнецов" уже не было.

Кузнецы в Древней Руси часто бывали людьми состоятельными. Известно, например, летописное сообщение XV века о долге князя Ивана Борисовича некому кузнецу Лагуте. Скорее всего такими состоятельными людьми были оружейники, которые причислялись к кузнецам и жили в Кузнецких слободах . Среди них выделялись секирники, лемешники, бронники, сабельники, щитники, киверники. Москва в XVI веке была центром производства оружия и доспехов. Опись оружия Бориса Годунова, сделанная в 1589 г. перечисляла "лук московский, панцири московские, московское копье" .Термин "московский" свидетельствует о качестве изделий. Об этом же качестве, уже на мировом уровне говорит тот факт, что крымский хан ежегодно "просил панциря" у московского князя: "Сего году ордынских татар кони потоптали есмя, мелкий доспех истеряли есмя. У тебя, у брата своего мелкого доспеху просити послал есми" .

Помимо оружия и доспехов, кузнецы делали и более простые вещи. В московской переписи 1641 г. о кузнецах говорится: "делает подковы конские и всякое мелкое дело", "делает топоры и всякое черное дело", "делает скобы сапожные". По исследованиям кузнецких слобод Новгорода XVI века видно, что больше всего кузнецов в слободе специализировалось на простых работах: по изготовлению ножей, гвоздей, замков, скоб .

Кузнечное ремесло требовало высокой квалификации и поэтому считалось "записным" (как и ремесла каменщиков и плотников). Для того, чтобы работать в слободе кузнецом надо было "записаться" в этот "чин", пройдя некоторое испытание мастерства. За этим следил слободской староста. В результате появлялось следующее свидетельство: "А у выписки <…> записных кузнецов, староста Пашка Матвеев с товарищи сказал, по святей непорочней евангельской заповеди Господней, еже ей ей, в правду: <…> записного кузнеца сын Петрушка Иванов всякия кузнечные дела <…> против своей братьи записных кузнецов в ровенстве делать умеет"

Многие исследователи говорят о том, что кузнецкие слободы были более организованны, чем другие ремесленные слободы, и даже походили отчасти на европейские и западнорусские "цеха" (объединения мастеров). Западнорусские же цеха, состоящие из ремесленников одной специальности, более походили на религиозные братства: объединялись вокруг церкви и имели своеобразную форму празднования престольного праздника (совпадавшего с днем памяти святого покровителя цеха). Праздник начинался с богослужения, а завершался торжественной трапезой. Следы таких совместных трапез на Руси находим в памятниках древнерусской литературы, в былинах. Они назывались "братчины".

Кузнецкая слобода была "черной" и население ее тоже называлось "черным", т.е. было обложено "государевыми" податями и повинностями. Чернослободцы получали от князей привилегии: они могли иметь промыслы и торговлю в Москве (боярским холопам, крестьянам, духовенству это было запрещено). В московских переписях середины XVII века встречаем указания, что тяглецы Кузнецкой слободы Семен Кузьмин и Васька Тихонов имели лавки на Бальчике (ныне Балчуг) в житном ряду. Но главной привилегией "черных" людей была их личная свобода.

Жизнь ремесленной кузнецкой слободы была организованна. Рядом с храмом в слободе располагалась съезжая изба. В ней находилась канцелярия с подьячим во главе. Здесь хранились такие документы, как протоколы мирских сходов, сборные книги мирского тягла. Слобода управлялась мирским сходом, т.е. собранием всех слобожан. Сход выбирал старосту сроком на один год. Староста следил за качеством изготовляемых изделий, ставил на них клеймо ("орлил"), принимал в слободу новых мастеров. Он заведовал раскладкой по дворам податей, которые распределялись в зависимости от состоятельности слобожан: в этом отношении вся слобода делилась на людей "лучших", "середних" и "молодших". "Лучшие" платили подати больше, чем другие. Староста "наблюдал за общим порядком и спокойствием слободы, следил, чтобы в ней не проживали темные, неизвестные люди, ... лица, занимавшиеся корчемством, продажей и потреблением табака, игрой в "зернь" (кости) и карты". Староста от лица всей слободы обращался к царю с челобитной о "мирских нуждах". Одна из таких челобитных донесла собственноручную подпись старосты Кузнецкой слободы середины XVII века: "Федка Кузмин", кстати, свидетельствующую о его грамотности. Жалованье староста не получал, хотя слобода и имела "мирскую казну". Должность эта была почетна, старосты нередко награждались даже царскими жалованными грамотами, особенно за деятельность по расширению слободы.

Главной обязанностью "черных" людей было несение "тягла": плата денежного оброка в казну и исполнение ряда повинностей. Они были обязаны чинить старую и настилать новую бревенчатую мостовую; содержать караульные избы и решетки, запиравшие улицы на ночь; содержать в слободе водоналивные трубы, багры, топоры, крюки для борьбы с пожарами. За этим всем следили десятские, выбранные от каждых десяти дворов, которые находились в подчинении у старосты. В переписи Кузнецкой слободы 1669 г. есть имена десятских: Григорий Губенков, Ипат Филипов, Васка Чибес, Евтифей Федоров, Иван Абросимов. Должность десятских была хлопотна: один из них жалуется, что , когда он указал жителю своего участка на то, что "он живет не смирно", тот стал его бранить, бесчестить, и даже "замахивался поленом".

И староста, и десятские находились под надзором "объезжего головы"– дворянина, назначенного Разрядным приказом. В его участке находилось несколько слобод. Он объезжал его, сопровождаемый подьячим и караульщиками из слобожан с бердышами. Именно объезжие головы составляли переписи дворов и следили за выполнением повинностей и противопожарных мер. Главная из этих мер заключалась в том, что зимой разрешалось топить печи в домах только с 1 до 4 часов дня, одновременно во всем городе. Летом же избы вообще не топили, а еду варили в отдельно стоящих поварнях, которые ставили на огороде. Поэтому ежегодно в апреле объезжие головы "избы и мыльни печатали, чтоб изб и мылен нихто не топил и сторожи, дневную и ночную, в редех – с 10 лавок, а в слободах – с 10 дворов по человеку учиняли, чтоб огня и всякого воровства нигде не было." Ночная сторожа дежурила у уличных решеток. Одной из обязанностей десятского было выбегать из дома ночью на крики о помощи. "День в старой Москве кончался рано и никому не позволялось появляться на улице позже урочного часа. Вообще ночью ходить по городу было разрешено только в крайнем случае и обязательно с фонарем; всякого, кто ехал или шел без огня, задерживали и отправляли в Стрелецкий приказ для допроса".

Развитие застройки района в XVII веке было очень активным. За XVII век все всполье у Серпуховских ворот было застроено. На Знаменском лугу появился целый ряд новых кварталов, отделивший храмы Св. Троицы в Лужниках и Св. Николая в Кузнецах от всполья; появилась новая Лужнецкая улица.

Новые кварталы возникли после появления Указа царя Михаила Феодоровича, по которому в Земляном городе разрешено было давать "порозшие земли" (пустыри) под дворы "смотря по людям, первая статья вдоль по 30 сажен, поперег по 20 сажен человеку, другая вдоль по 30 сажен, поперег по 15 сажен, третья вдоль по 30 ж, поперег по 10 сажен."